ДУША И ФАНТАЗИЯ
Первые номера журнала «Бурда» были для бывшесоветских женщин больше, чем просто журнал, — просто-таки окно в другой мир, даже несмотря на то, что некоторые рецепты приходилось читать со словарём, чтобы выяснить, что такое, скажем, мюсли или йогурт. Среди упоминаемых диковинок были не только продукты, но и разные материалы и инструменты вроде исчезающего маркера для ткани или наборов для творчества. Про эти наборы Галина Аркадьевна Молчанова и её подруги рукодельницы читали с немалым удивлением. Сейчас наборами для творчества никого не удивить, вот только Галина Аркадьевна ими совсем не интересуется, и не только потому, что зачастую они неоправданно дороги, но и потому, что по сути дела творчеству-то в наборах места и не остаётся.
«Творчество — это когда вкладываешь душу и фантазию в работу, выражаешь в ней себя», — объясняет она.
Возможно, с желанием, сознательным или неосознанным, выразить себя может быть связан и выбор вида рукоделия, даже если кажется, что он определяется сам собою: Галину Аркадьевну увлекает то изготовление декоративные пасхальных «монастырских» яиц, то вышивка бисером, то создание украшений, то разнообразная лоскутная пластика... Обстоятельства, настроение — факторов, причём гораздо более неуловимых, может быть множество. Но в то же время творческий процесс нередко приходится брать в руки, не дожидаясь вдохновения.
«Помню, как попросили представить работы на конкурс «Золотые учительские руки», который в своё время был очень популярен среди тамбовских педагогов. Законченных работ не было, и я тогда вбила дома в стену над диваном десяток гвоздиков и сказала себе, что на каждом гвоздике должна висеть вышитая бисером картинка для конкурса, — вспоминает Галина Аркадьевна. — Гвоздики над диваном целы до сих пор, а на каждом — искусно вышитая картина, а некоторые ещё и объёмные — фантазия сделать так пришла в процессе работы».
РУКОДЕЛИЕ — ОБРАЗ ЖИЗНИ
Определить, с чего началось увлечение рукоделием, вряд ли получится, рукоделие просто всегда было с нею, да и со всеми женщинами в семье; мама, бабушки, тёти — все шили, вышивали, вязали. Ничего не оставалось, как, сидя рядом с мамой, тоже потихоньку осваивать игольно-ниточные премудрости, перенимать не только пристрастие к этому занятию, но и тщательность, даже скрупулёзность, от которых во многом зависит изящество и красота изделия. Как известно, чем мельче, к примеру, крестик в вышивке крестом, тем, с одной стороны, труднее мастерице, а с другой, — изящнее и живописнее выходит работа. На память о маме у Галины Аркадьевны осталась большая вышитая картина — так вот, вышивая эту картину, мама делала вместо одного крестика, как положено по схеме, четыре — для тонкости и красоты изображения… В молодости у Галины Аркадьевны было платье — простое белое, только по горловине и подолу пунцовые розы; исключительность этого платья в том, что сшито оно из мелкой плотной канвы, а розовые гирлянды вышиты. Мама постаралась от всего сердца — цвета в вышивке переходят исключительно тонко.
«Я работала экскурсоводом, приходилось водить иностранные группы, и нередко случалось так, что когда мы выходили из полутёмного музея или какого-то другого помещения на яркое летнее солнце, кто-то вдруг обращал внимание на моё платье. Только на ярком свете становилось понятно, что это вышивка, — и восхищению не было предела, даже работники музея бывали впечатлены», — вспоминает Галина Аркадьевна.
РУШНИК ИЗ ПАРТИЗАНСКОГО ОТРЯДА
Платье хранится у неё вместе с несколькими вещами, которые с полным правом можно называть историческими. Полотенцу-рушнику из домотканого полотна уже, наверное, под сто лет. Ткала бабушка с папиной стороны, а вышивала и украшала кружевом мама. Она родом из Белоруссии, пережила войну; сохранился вышитый ею рушник, который побывал с ней в партизанском отряде. Ей понравилась вышивка у местной жительницы, канвы не было, и пришлось копировать, считая нити на ткани. Есть история и у льняной наволочки. Это часть маминого приданого. Семья жила небогато, но нарушить традицию было невозможно, так что приданое мама себе готовила. Наволочка парадная, украшена модной в те годы вышивкой ришелье, есть и ещё особенность — несколько отверстий по диагонали, через которые по тогдашней моде продёргивали ленту и завязывали бантом. Но самое удивительное не эти приметы ушедшей моды, а то, что наволочку эту, когда вся семья уходила в партизаны, отдали вместе с узелком подобных мелочей соседке. Соседку же немцы угнали на работу в Германию, среди её вещей оказался и этот узелок. Вернувшись после войны домой, соседка вернула наволочку хозяйке.
«А папа родом из Тамбовской области, его родственники жили в Токарёвском районе — там был местный промысел, вязали пуховые платки, серые и белые, тонкие и ажурные, ну и, конечно, носки и так далее, — Галина Аркадьевна рассказывает о своих родных, среди которых, кажется, все так или иначе художественно одарены и рукодельны. Даже не кровная родственница, невестка, тоже любит и умеет рукодельничать — и это, пожалуй, ещё одна особенность творчества: здесь подобное не отталкивается, а притягивается.
ПО ГОСТЯМ ЗА БУСАМИ
Когда-то такое притяжение объединило мастериц, загоревшихся научиться делать пасхальные яйца в технике монастырского шитья. Тогда это было настоящее «тайное знание», и они с радостью записались в кружок, который организовывался при Доме учителя. Но ещё не начались занятия, когда оказалось, что руководительница вести их не сможет. Понимая, какие надежды связывали с этим кружком рукодельницы, одно занятие она всё же провела — показала, как обтягивать деревянную болванку тканью, как крепить украшения, закрывать швы. Тамбовским мастерицам этого оказалось достаточно, остальное осваивали на практике.
«Клочок бархата был редкой удачей, а бусы, стразы и другие украшения чаще всего «добывались» из бижутерии, купленной в уценёнке или подаренной знакомыми, которым она надоела. Мы тогда по гостям так и ходили, у всех интересовались, нет ли рассыпавшихся бус или других украшений, чтобы пустить их в дело. А стразы были тогда такие, что нужно было долбить углубление в деревянной болванке, иначе они не закреплялись», — вспоминает Галина Аркадьевна.
В ПРИЮТЕ И В УНИВЕРСИТЕТЕ
Ещё одна особенность творчества — оно заразительно. Галина Аркадьевна сумела увлечь им даже детей с непростыми судьбами. Она была одним из педагогов, работавших в тамбовском детском приюте сразу после его открытия.
«Конечно, первые мысли у всех нас тогда были — «усыновить всех», но, понимая, что это невозможно, мы придумывали самые разные способы показать этим детям, что есть другая жизнь, не такая, как в той действительности, что окружала их в семьях», — вспоминает она.
Педагоги несли из дома всякие мелочи, чтобы, например, девочки узнали, что есть на свете карманные зеркальца, духи, бижутерия… Но кроме таких мелочей, детям, переживавшим трудный период в жизни, ведь в приюте они оказывались после изъятия из семьи и ожидали, куда их направят дальше, нужно было чем-то, как говорится, занять себя. Она решила, что вышивание вполне подойдёт. Оказалось, это и в самом деле очень полезное занятие: мальчишки приучались мыть руки, прежде чем браться за вышивку, почти ко всем приходило понимание значения не только скорости выполнения работы, но и её качества, воспитывались терпение, усидчивость... Ну и виды швов осваивали, само собой. В конце концов всем, не только девочкам, очень понравилось вышивать, так что даже мальчишки-новички, поначалу отказывавшиеся от девчачьего занятия, увидев, как местные старожилы орудуют иголкой, тоже втягивались в рукоделие.
«Вышивали небольшие картинки, чтобы сразу был виден результат, выставки устраивали. А рамочки-то тогда в дефиците были, поэтому, чтобы оформить работы, все вместе мастерили их из газет, скрученных в трубочки, — я в «Науке и жизни» такой способ прочитала», — рассказывает Галина Аркадьевна.
Она настолько любит рукоделие, что годы, проведённые на весьма ответственных должностях: работала помощником проректора ТГУ им. Г. Р. Державина, заместителем директора Академии непрерывного образования — называет временем без рукоделия. Впрочем, это всё равно не совсем точно. Работая в университете, она защитила кандидатскую диссертацию, и в рамках работы над ней с помощью студентов записала диск о тамбовских мастерах, получилась своеобразная электронная энциклопедия, рассказывающая о полусотне тамбовских умельцев.
ИСКУССТВО ПРОСТОТЫ
Говорят, с годами мастера начинают стремиться к простоте, идёт ли речь о художниках, писателях или поэтах. К мастерам рукоделия, похоже, это утверждение также применимо. Галина Аркадьевна сейчас больше всего любит разнообразное шитьё, даже, скорее, стёжку. Казалось бы, чего проще — сложить ткань, синтепон и подкладку да прострочить на машинке, но несколько строчек превращают лоскут ткани в самостоятельное произведение, выявляют его рисунок и фактуру, а то и создают новую. Увлечение таким минимализмом не могло не привести Галину Аркадьевну и к японским техникам: особенной лоскутной технике боро и вышивке сашико.
«Самый обычный шов «вперёд иголку», — а результат потрясающий», — говорит Галина Аркадьевна об очаровании сашико. Впрочем, ей хорошо известно, что простота сашико обманчива, ведь и стежки должны быть совершено одинаковыми, и расстояние между ними, пересекаться вышитые линии могут только определённым образом. Ну а мастерство в том и состоит, чтобы об этой сложности никто не догадывался.
Наверное, можно увидеть закономерность в изменении творческих интересов мастерицы от блеска бисера и страз, мерцания бархата, многоцветья вышивки к монохромным панно, лаконичным швам, вниманию фактуре ткани. Такая динамика свидетельствует, что творчество не только служит самовыражению человека, но и отражает его внутреннее состояние. Никакой «набор для творчества» с этим не справится, поэтому, если Галина Аркадьевна Молчанова вновь соберётся вышивать бисером по бархату, она найдёт именно тот бисер, который переливается, как... ну, например, как капли летнего ливня, и бархат, который больше всего похож на прохладный полумрак музея, при выходе из которого иностранцы восхищались маминой вышивкой на платье, и нитки, прочные, незаметные, как увлечения, которые подчёркивают неповторимость жизни.
Читайте также: Лидерские места юных знаменских танцоров
