Увлечение азартными играми в среде чиновничества в конце XIX – начале XX века было одним из самых распространенных способов проведения досуга в светском обществе дореволюционной России. Игра в карты выступала в качестве одного из способов сближения с вышестоящими лицами, с которыми можно было провести время за игрой и обсудить злободневные вопросы губернии. И если одни чиновники играли в преферанс, бридж и винт, не преследуя крупной «прибавки» к жалованью, то другие были готовы пожертвовать последними сбережениями, жильем и финансовым благосостоянием семьи. Так чиновники приобретали крупные долги и зависимость, которая оставляла негативный след не только на статусе, авторитете и престиже власти чиновника, но и на его будущей карьере.
Один из ярких примеров – тамбовский вице-губернатор Николай Юрьевич Шильдер-Шульднер, который имел сильную слабость к картам. Шильдера-Шульднера перевели в Тамбовскую губернию в 1908 году после очередного инцидента с азартными играми. Когда ему запретили играть в карты, Николай Юрьевич умело отменил распоряжение губернатора и немедленно приступил к игре в «железку». После этого инцидента он был переведен в Тамбовскую губернию в надежде на исправление.
Министр МВД Петр Аркадьевич Столыпин, зная об особенности этого чиновника, поручил тамбовскому губернатору Николаю Павловичу Муратову установить контроль над деятельностью Шильдера-Шульднера, чтобы «отучить» деятельного, образованного и опытного чиновника от страсти к картам, поэтому после его перевода на должность вице-губернатора Муратов пошел на решительные действия, ограничив его игральные возможности в Тамбове.
Поначалу Шильдер-Шульднер держал обещание перед министром и губернатором, и хорошо справлялся с поставленной задачей, ведь и сам прекрасно осознавал мотивы собственных служебных переводов, которых за всю карьеру у него было свыше десяти. Однако, страсть к азарту начинала вспыхивать чаще и чаще, и по словам губернатора, несколько раз в год он отправлялся в столицу, чтобы «отвести душу». Сам чиновник не любил обсуждать тему своей зависимости в обществе, но несмотря на это, все же описывал некоторые жизненные ситуации, к которым его приводил азарт.
Например, отправляясь из Ниццы в Петербург с женой, за несколько часов до поезда, имея чуть более двух тысяч франков, он от скуки проиграл в казино все оставшиеся деньги и едва не опоздал на поезд. Губернатор Муратов писал: «…в душной накуренной комнате, за картами Н.Ю. Шильднер-Шульднер мог просиживать хоть всю ночь и чувствовал себя прекрасно, а в театре, все равно каком, не мог просидеть и получаса и сейчас же начинал задыхаться».
В результате своего пагубного пристрастия Николай Шильдер-Шульднер был переведен из Тамбова в Архангельск, что можно было рассматривать как ссылку. На этом его карьера закончилась.
Кроме карточных игр, быт чиновников сопровождали приемы у губернатора, на которые приглашались видные деятели губернии. Например, тамбовский губернатор Владимир Федорович Лауниц (1902–1905), в прошлом служивший в Гродненском полку, вел себя по-гусарски: вино лилось у него рекой, всех он неотступно угощал, немилосердно подливая в опорожненные стаканы, а к непьющим приставал и даже высмеивал их.
Во время службы Лауница в Тамбовской губернии в корреспонденции был распространен слух о том, что местный губернатор находится в сложных отношениях с общественностью, что побудило его устроить крупный прием, на который он пригласил влиятельных гостей. Чтобы развеять возникшие слухи, Владимир Лауниц решил устранить официальный тон приема и позволить общественности увидеть себя в качестве хозяина дома, а не губернии, вспомнив, вероятно, службу в гусарском полку и веселые офицерские застолья. Он приказал расставить для гостей карточные столы и буфет, в котором подавали известный «гусарский напиток» – крюшон из шампанского, коньяка и ликеров, который был обязан попробовать каждый гость.
Стоит отметить, что до незадолго до перевода в Тамбовскую губернию Лауниц был известен мошенничеством, и в харьковском обществе приобрел славу афериста, и решение о его переводе из Харьковской губернии в Тамбовскую было принято вследствие известия о его аферах, связанных с векселями и покупкой имений на заемные деньги.
Чаще, чем азартным играм, чиновники подвергались алкогольной зависимости. По воспоминаниям современников, земский начальник Можаров ни образованием, ни воспитанием, ни манерами не подходил на эту должность, и кроме того, о нем ходили разнообразные слухи о том, что он часто занимал деньги у должностных лиц, пьянствовал с ними и растрачивал продовольственные суммы, за что был немедленно отстранен от должности.
Другим примером послужили братья Давыдовы, которые в Тамбове в начале XX века были известны широкой общественности рядом случаев, произошедших под влиянием алкогольных напитков. Старший из них, Юрий Васильевич Давыдов, отличавшийся умом и деловитостью, был назначен на должность непременного члена Тамбовской уездной землеустроительной комиссии, но имел за собой пристрастие к спиртному, как и два других его брата.
Земский начальник Моршанского уезда Владимир Васильевич Давыдов, будучи еще служащим Дворянского и Крестьянского банков в Тамбове, «в пьяном виде, в общественном-же саду, стал раздеваться, намереваясь выкупаться в фонтане сада» во время проведения сельскохозяйственной выставки. Другой брат, земский начальник Тамбовского уезда Василий Васильевич Давыдов, во время погромного движения в 1905 году в нетрезвом состоянии подстрекал крестьян к уничтожению имения своей тещи, в котором он на тот момент жил. Узнав об этом, тамбовский губернатор Лауниц разрешил ему безнаказанно уехать заграницу.
Братья Давыдовы были племянниками жены тамбовского предводителя дворянства Николая Николаевича Чолокаева, который был известен широким авторитетом. Поэтому решение губернатора было вовсе неслучайным, и сделано ввиду уважения к Чолокаеву. Сама княжна Чолокаева в разговорах часто ругала своих «безобразников-племянников» и сожалела их женам, но менее всего она осознавала вред, который они наносили ее мужу.
Можно сделать вывод, что несмотря на весомый профессиональный опыт чиновников, в их служебных биографиях нередко встречались случаи отклонений, которые становились причиной их служебных переходов и отражались на престиже их власти в губернии. Кроме того, следует отметить роль центральной власти в противодействии девиантному поведению провинциальных чиновников в начале XX века.
