В Тамбове произошло чрезвычайное происшествие. А как ещё назвать это событие, когда в центре города рушится дом, где живут люди? Всем невероятно повезло, что в обрушенной квартире в тот трагический момент никого не было. Сразу же после обрушения стены старинного жилого дома на Октябрьской в областном центре этот адрес стал местом паломничества представителей муниципалитета, разных служб и ведомств, журналистов и не только.
Звучала радиола, танцевали и играли в футбол
Захожу во двор. Печальное и страшное зрелище. Дом словно разрезан сверху вниз. Как торт. Стали видны его внутренности. На одной из сторон буквы «П», в форме которой построено здание, стена рухнула полностью и обнажила незамысловатый быт жильцов — в развалинах маячит полированный шкаф, который был когда-то модным, люстра от ветра раскачивается на потолке, балки свисают…
Возле дома идёт работа — молодые люди, двое мужчин и женщина, деловито и спешно что-то загружают в багажники своих легковых автомобилей. Наверное, несчастные жильцы переезжают, думаю я и спешу к ним с диктофоном. Они отмахиваются, говорят: «Там на лавочке за деревом сидят люди, они тут давно живут, их расспросите!». Присматриваюсь и замечаю, что грузят-то они кирпичи. Аккуратно, один к другому, складывают обрушенную стену к себе в машины. Как к дряхлому человеку, находящемуся при смерти, устремляются ушлые родственники в надежде чем-нибудь поживиться, так и к умирающему дому слетаются мародёры.
«Да, какие они жильцы! - В сердцах говорят Вера Васильевна и Сергей Фёдорович. - Просто (смягчают краски)... предприимчивые люди. И пускай! А то эта гора кирпичей так и будет тут лежать, они хоть проход разберут!».
Мы сидим во дворе умирающего дома, половина двора давно заросла бурьяном, но территорию, ближайшую к дому, активные пенсионерки украсили клумбами. Стараются создать уют. А когда-то здесь прямо в просторном дворе устраивали танцы под радиолу, которую выставляли на окне, стояли скамеечки и стол для любителей сыграть в карты, была площадка для футбола, волейбола и теннисный стол. И во всех окнах по вечерам загорался свет, здесь жили 33 семьи, даже в подвале жили.
Сейчас, говорят жильцы, перед разрушением оставалось 17 жилых квартир. Часть — муниципальных, часть — приватизированных, и таких больше. И люди реально жили тут! И пока живут. Только несколько семей, две-три, на лето уехали жить на дачу, в деревню к родственникам, чтобы не оставаться в аварийном доме. Аварийным дом был признан с 2019 года. Чудесным образом получилось так, что в квартире, где недавно рухнула стена, никого не было — её обитатели уехали жить на дачу в Большую Липовицу.
Из мира прошлого: Анчуткин дом
Сергей Комаров не живёт здесь уже почти тридцать лет. Удалось переехать с семьёй в 1992 году на север Тамбова. Но как услышал по телевизору в новостях, что рухнул его родной дом, так сразу и приехал.
«Да, я жил в этой самой квартире, которая разрушилась, - показывает Сергей Фёдорович на дыру в доме. - Как первый раз увидел руины, так прямо ком к горлу... Там кухня была, там комната, там печка русская стояла, да, у всех были печки. И удобства все — на дворе. А за водой ходили в колонку через дорогу. Тут жили мои родители, тут родился я в 1947 году. Здесь прошло моё детство и юность... В прессе написали, что этому дому сто лет. Ему больше. Около двухсот. Мы нашли архивные данные, что это здание было построено в 1896 году. Он был доходным домом, называли Анчуткиным домом. Анчутка — злой дух, чертёнок. Сначала дом так называли, потому что здесь будто бы жил очень скупой купец, от которого многие натерпелись, а потом - в послевоенные годы - дом так стали называть вроде бы из-за повышенной преступности. Бытовало мнение, что здесь обитала шпана, воры. И даже у некоторых жильцов были клички из преступного мира — Мотач, Лапа. Но преступная слава дома — это преувеличение. Мифы. Да и многие ребята, носившие клички, были нормальными обычными людьми».
Жили здесь, вспоминают старожили, люди самых разных слоёв: рабочие, крестьяне, интеллигенция, продавцы. Говорят, много спекулянтов было среди постоянных жильцов и снимающих жильё. И это понятно: рядом - базар.
Первые звоночки: пол проваливается, в подвале — грибок и плесень
Ужасающее зрелище дом сейчас представляет собой не только с оставшегося фасада, но и изнутри. Крыльцо, здесь раньше был чёрный ход, разрушилось давно. Ступени - полуразрушенные, перила — тоже с дырками. По лестнице, ведущей на второй этаж, подниматься страшно. А ведь здесь до последнего жили в таких условиях и пока живут в основном люди преклонного возраста!
Есть инвалид, маленькие дети — одна семья с шестилетней девочкой и мальчиком, которому нет и года. Общий коридор выглядит так, словно ремонта даже косметического здесь не было все два века жизни дома. Но в одночасье аварийными дома не становятся. Первые звоночки неблагополучия, говорят мои собеседники, прозвучали уже где-то в послевоенные годы — обвалился потолок. Проживающие здесь мужчины, бывшие фронтовики, всё исправили сами.
«Говорят, что не было вообще капитального ремонта! Неправда. Последний капитальный ремонт был где-то в середине пятидесятых годов прошлого века, после смерти Сталина. Я был маленьким и помню, как весь дом стоял в строительных лесах», - говорит Сергей Комаров.
В шестидесятых годах неоднократно обрушался пол в общем коридоре на втором этаже. Нитеевидная трещина в квартире, где недавно рухнула стена, появилась ещё в семидесятых годах прошлого века, утверждают жильцы. И год от года она лишь увеличивалась. Вскоре в неё уже можно было просунуть руку. А люди продолжали здесь жить... В восьмидесятых годах удобства появились в квартирах, а в подвале соответственно появилась система коммуникации. Жильцы считают, что в одном крыле дома неправильно сделали канализацию, из-за чего в подвале этого крыла и появилась вода. В девяностых плесень и грибок съели потолок в подвале, в результате полы на первом этаже просели.
«По поводу пола обращались в то время в городскую администрацию, ну что сказали? Надо смету составлять, надо деньги искать, потерпите немного... Жильцы плюнули и за свой счёт укрепили полы. На потолке у нас в квартире тоже трещины. Мы их замаскировали натяжными потолками. А одна из стен постоянно мокрая, мы её обоями замаскировали», - говорит Вера Курчашова, пенсионерка, живёт здесь с 1965 года.
Её соседка, тоже пенсионерка, Галина Васнева добавляет: «У меня в квартире пять лет крыша текла. Когда-то на чердаке бомжи жили. Пожар устроили. Чердак выгорел, и потолок получается тоже. В домоуправление ходила каждый день как на работу. В конце концов сделали крышу. Но сейчас кое-где всё равно течёт».
В очереди на новую квартиру — с семидесятых
И только в 2019 году дом признан аварийным. К этому времени жильцов стало мало: кто-то умер, кто-то переехал.
Сергей Комаров как молодой специалист — врач-стоматолог — ещё в середине семидесятых годов прошлого века, как получил образование, ходил и в областное управление здравоохранения, и в городской исполнительный комитет насчёт новой квартиры, аргументируя тем, что семье с маленьким ребёнком невозможно жить в таких условиях — с трещиной в стене и без удобств.
В качестве аргумента за нормальное жильё была названа и Конституция, гарантирующая право гражданина на жилище. Был ответ: «Готовы предоставить, но надо подождать». Комаровы прождали двадцать лет, наступили девяностые, страна перестала существовать, ждать стало точно нечего, этой семье удалось самостоятельно решить свой жилищный вопрос - за свой счёт. Прошло ещё тридцать лет.
Куда податься сейчас?
«После обрушения стены мне предложили жильё в маневренном муниципальном жилом фонде, то есть временное, - говорит Курчашова. - В бывшей казарме на Гастелло, 109а, это рядом с Лётным переулком. Я была там, неплохие изолированные квартиры, большие кухни, площадь где-то по 30 квадратных метров. Но у меня дочь инвалид, она частично парализована, для инвалидов там условий нет, неудобный подъезд и скользкая выложенная плиткой лестница, по которой она не сможет подняться. (И район — не фонтан, особенно для тех, кто жил в центре города в шаговой доступности от всех объектов инфраструктуры. Тут освещение плохое, от грязи в плохую погоду спасает лишь одна асфальтированная дорожка, транспорт вечером не дождёшься — примечание автора). Но делать нечего — мы пока согласились переехать сюда в квартиру на первом этаже, здесь сейчас нам делают ремонт, возможно через месяц отремонтируют... Ещё нам предлагали общежитие на Московской - рядом с областной больницей. На Полынковской, где 11-ая школа, предлагали жильё в двухэтажных домах, там ремонт хороший свежий, но очень миниатюрные квартиры, три маленькие комнаты, кухонька, совмещённый санузел. Мы вчетвером живём: я, муж, дочь и взрослый внук. Всем нам жильцам этого дома хотелось бы жить в нормальных условиях. Несколько семей уже заселились в квартиры на Гастелло. Мы, все оставшиеся жильцы, опасаемся, что временное переселение затянется на неопределённое время. Большинство — люди пожилые. Нам бы сразу получить постоянную квартиру, нам тяжело переезжать с места на место. Но и тут очень страшно оставаться. Вдруг ещё что-то обрушится».
P.S. На официальном сайте городской администрации временно исполняющий полномочия главы Тамбова Максим Косенков так прокомментировал ситуацию с переселением: «С точки зрения закона мы в первую очередь обязаны помочь решить проблему тех семей, которые проживают в муниципальных квартирах. Мы готовы им всем предложить переместиться в дом на улице Гастелло, 109а. Я считаю, что здесь достаточно приемлемые условия для жизни до того момента, как будут решены дальнейшие вопросы, связанные с возможностью предоставления иного жилья. Что касается жильцов приватизированных квартир, то мы также готовы предоставить людям из состава муниципального маневренного жилого фонда жилые помещения. Это могут быть и квартиры в доме по улице Гастелло, 109а и ряд других помещений, которые расположены в центре города, но их состояние несколько хуже, чем здесь. Муниципальный фонд не располагает новыми квартирами, которые в одночасье мы готовы всем предоставить. Новые квартиры с учётом закона мы можем предоставить только тем, кто проживал в домах, включённых в программу по переселению из ветхого, аварийного жилья».
В городской администрации уточнили, что дом на Октябрьской, 63 не успел попасть в эту программу — она завершилась. А так как дом признан аварийным, то подлежит сносу.
