Сегодня, 25 февраля, день рождения у славного поэта Марины Кудимовой. Тамбовское отделение Союза писателей России, а также редакция областной газеты «Тамбовская жизнь» присоединяются к многочисленным поздравлениям и желают Марине Владимировне любви, счастья, благополучия, творческих свершений.
Нам приятно, что один из самых востребованных сегодня поэтов в России возглавил межрегиональный поэтический конкурс имени Майи Румянцевой, который в прошлом году был проведен на тамбовской земле.
Напомним нашим читателям, что Марина Кудимова - поэт, переводчик. Окончила Тамбовский государственный педагогический институт. Автор книг: «Перечень причин»(1982), «Арысь-поле» (1990), «Целый божий день» (2011), «Душа-левша» (2014) и др. Печатается в «Литературной газете», в «Литературной России», в журналах: «Волга», «Столица», «Знамя», «Новый мир», «Наш современник», «Нева».
Лауреат многих литературных премий. Председатель жюри литературного конкурса памяти Ильи Тюрина. Произведения Марины Кудимовой переведены на английский, грузинский, датский языки. Член Союза писателей Москвы.
***
Как ни кренились, назревая, ливни,
Была их траектория пряма.
Лишь прибывало параллельных линий
Сумбурной геометрии ума.
Как ни смешно погоды суетились,
И пристальна была я и права.
Мои шаги соседями судились.
И, как цветы, я в дом несла дрова.
Любимый мой!
Нимало не напрягшись,
Я понимала каждый твой глоток,
И острый угол у тебя на пряжке
Я целовала в самый холодок.
Так не целуют, а дают обеты…
Запотевали губы, как стакан.
Я плакала в невкусные обеды,
Ревнуя их к зачеркнутым стихам.
Где с круга мироздание сводило,
Куда все краски странные стеклись,
Продев неблизлежащее светило,
Две параллели вдруг пересеклись.
***
Это руки твои всё слышны,
Расплывясь на свету, как мембраны.
Это речи, чисты или бранны,
На ветру щекотны и смешны.
Ну, должно быть, октябрь:
Семь погод
Ножки свесили с лавки садовой
И свои небольшие содомы
Уложили на грудь, на покой.
Это падаю навзничь, навзрыд,
Чтоб нестриженный помнить затылок
И картечинки ягод застылых,
По десне покатав, не разгрызть.
Повторись, мой любимый, во всем,
Головой приникая к ключице
Всякой женщине, что приключится
Над твоим посторонним лицом.
Горло шарфом укрой, засвисти,
Не сменись ни в улыбке, ни в кашле.
Пусть и мне позавидуют:
Как же
Умудрились Вы это снести?
Хорошо б умудриться и впредь!
И, кивая той женщине легкой,
По прическе, по сгибу у локтя,
Несомненно, тебя усмотреть.
И целую слова с твоих губ –
Да не лопнет пузырик сквознейший.
Оставляю их милым, позднейшим
В октябре.
И уже на снегу.
***
В антракте, в провинции, в зябком углу,
Где плесень не знает о пенициллине,
Хозяйки уже огурцы посолили
И тмином сорили на грязном полу.
И было доступно газет не читать,
Не печься душой о страдающем брате,
Но лишь хлопотать, что тебе я чета
Не столько в провинции, сколько в антракте.
Друзья уловили, как воздух остер,
Про климат сказав назывным предложеньем,
И стали просить наш роман с продолженьем,
Чей «выпуск» пока придержал киоскер.
На что уж меньшая любовь удалась
Такой вот троюродной и малокровной –
И то засочилась, как вырванный всласть
Дантистом-крестьянином корень морковный.
Но как, мой подкидыш со стрижкой приютской?
Твои имена ни за что не поются.
Друзья у буфетной жуют «со всех ног», –
В антракте, в провинции третий звонок.
***
Меня не любит зеркало одно -
Лицо мое в нем жалко и грешно,
Крива фигура, коробом одежа.
А ведь в иное поглядишь стекло, -
Не ах, конечно, но в глазах светло
И не крива пословичная рожа.
Зачем опять я подхожу к нему,
Пристрастному к уродству моему,
Раскрывшему обман благообразья?
Зачем тьмократно кану в эту тьму
И глаз не отведу ни в коем разе?
Чтоб жидкой ртутью смоченный металл
Предательски врасплох меня застал
И мертвенно отобразил на глади.
Насильно мил не будешь - и не лезь, -
Вся правда о тебе таится здесь -
В нелюбящем, отсутствующем взгляде.
***
- Уходи, я тебя не держу!
(Чем, коль руки дитенок ей вяжет?)
Зубы стиснет, внушительно скажет:
- Не гони - я и так ухожу.
- Да ведь я и в дому как в лесу,
Ведь меня и слепой изобидит!
(Не выносит, терпеть ненавидит.)
- Я не Бог, я тебя не спасу. -
И застрявшую в молнии ткань
Рвет на куртке угрюмо и туго...
Если б солнышком брезжила рань!
Если б так не любили друг друга...
***
Театрализовала транспорт тесный
Компания глухонемых детей
Своей беседой бурно-бессловесной
И вопиющей пластикой своей.
Заворожила эта пантомима
Всех говоряще-слышащих вокруг
Без помощи костюма или грима,
А лишь усильем мышц лица и рук.
Здесь не было повторов и дефектов
Или манеры подбирать слова,
Ни оговоров и ни диалектов -
Того, чем речь изустная жива.
Здесь монолога не перебивали,
Был цепок каждый взгляд и не дремал.
Глухонемые дети ликовали,
Когда их собеседник понимал!
Они сошли на остановке нужной
И на ходу моих коснулись плеч.
И я вдруг ощутила, как натужно
Стремятся связки звук живой извлечь...
***
Нам не хватало на такси,
И мы в окно слетались к чаю.
Скучала ль ты? - меня спроси,
И я отвечу: и скучаю, -
Но вряд ли по тебе, мой друг,
Опившись зельем забытущим…
Я шлю благословенье ждущим
И чающим! Таких наук
Не превзошла - не обессудь.
Но тою мутною зимою
С глициниевой бахромою
На скользкий путь, трамвайный путь,
На узкий заглубленный рельс,
На подколесник маслянистый
Легко вставала, сноровисто…
И разве я из умных эльз,
Чтобы толкать беду плечом
И наперед будить немилость?
Мне полной мерой обломилось,
И молодость тут ни при чем.
Скучаю только по руке -
Еще с обводкою объятья,
Уже парящей налегке,
На реактивном сквозняке,
На грани счастья и проклятья.
***
Я снова усну на молитве,
На имени чётном твоем,
И снова в душевной ловитве
Мы порознь ночь проведем.
И слез моих ветер не вытер,
Преемник не выжег, пока
Ты носишь мой теннисный свитер,
Чья ткань и тонка, и крепка.
А я все твое износила
На долгие годы вперед…
Мою окаянную силу
Мне утро с лихвою вернет.
Я в коробе стану копаться,
Где жизни накопленный лом…
Бессчетно я ранила пальцы
Тобой возвращенным кольцом.
Марина КУДИМОВА
