Повелитель оперы

Алексея Татаринцева сегодня с полным правом называют певцом мирового уровня. Он с большим успехом спел несколько главных партий на сцене Московского театра «Новая опера» имени Е. В. Колобова.

В 2016 году за роль Ромео в опере «Ромео и Джульетта» получил «Золотую маску». Участвовал в творческих проектах таких выдающихся дирижёров, как Владимир Федосеев, Владимир Спиваков, Саулюс Сондецкис, Джон Нельсон. Неоднократно принимал участие в международных фестивалях в Германии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Японии. Как приглашённый солист исполнил несколько главных партий в операх и на сцене Большого.

Творческий рост земляка проходил на наших глазах. Не забыть, как сотни тамбовских меломанов были очарованы голосом студента-первокурсника Державинского университета. Это случилось на первых же выступлениях Алексея Татаринцева в качестве солиста Камерного хора под управлением профессора Владимира Козлякова, хотя талант молодого вокалиста тогда только получал свою огранку. А вот жердевцы, знавшие мальчишку-певца и самоучку-музыканта из села Бурнак, как говорится, с младых ногтей, поверили сразу в то, что он непременно станет звездой.

Во время моей встречи с родителями Алексея и начальником отдела культуры Жердевского района Татьяной Белолипецкой они рассказали, как маленький

Лёша выступил на своём первом конкурсе художественной самодеятельности. В тот год в извечном творческом споре жердевцев и токарёвцев вокально-инструментальный ансамбль «Темп», представлявший Бурнакский сельский Дом культуры, победил. Жюри покорил семейный коллектив Татаринцевых, где глава играл на гармошке, его сыновья — на баянах, бабушка — на трещотках, а четырёхлетний внучок Лёша — на ударных.

В семье Татаринцевых радовались музыкальным способностям Алексея. Да и что удивляться — гены. Родители — баянист Александр Владимирович и хореограф Валентина Валентиновна — клубные работники. По линии Александра все либо играли на каких-то музыкальных инструментах, либо пели. И со стороны Валентины родственники были певучими.

Родители поведали, как однажды увидели презабавную картину. Маленький Лёша, ещё только-только научившийся ходить, вытащил из маминого вязания спицы и стал ими, подражая старшему брату, который к тому времени был барабанщиком в отцовском коллективе, колотить по кроватке. Другой раз малыш превратил в гитару веник, а стол — в синтезатор. «Мы даже не заметили, — вспоминает Александр Владимирович, — как Лёша взял в руки баян и заиграл на нём. Помню, из-за большого баяна торчит только макушка сына, а он уже наигрывает и поёт песню Газманова «Господа офицеры». Слух у Лёши абсолютный. Ему никакого труда не составляло подобрать на баяне любую мелодию. Он сразу стал выступать в нашем ансамбле. Позже мы отдали его в Дом детского творчества. Педагог Наталья Фёдоровна Рожкова отметила у парнишки хороший голос и стала его готовить и возить на различные конкурсы в Тамбов и за пределы области. В Туле Лёша получил грамоту. В Иванове занял первое место».

На вопрос, как же мальчика миновала «звёздная болезнь», Валентина Валентиновна ответила: «Сын с раннего детства был человеком ответственным. Таким остаётся и сейчас. Дал слово — обязательно выполнит. Никогда не подводит людей. Он дисциплинирован и не заносчив. Очень активный. Даже в детстве, если просили выступать, никогда не капризничал. Наоборот с удовольствием выступал на различных мероприятиях в родном селе Бурнак и в Жердевке, а также в тамбовских детских лагерях».

Петь Алексей Татаринцев обожал. Правда, не классический, а эстрадный репертуар. Поначалу у него был хороший, но не очень сильный голос. После же подростковой мутации голос окреп и стало понятно, что у парня незаурядные вокальные способности. Так что путь в музыку был предопределён. После окончания десятого класса Бурнакской средней школы Алексей с отцом поехали «на разведку» в Тамбов. На семейном совете было решено: сын будет поступать в Тамбовское музучилище. Но не тут-то было. Алексей получил от ворот поворот. Музыкального образования — у парня не было. А без него, даже с большими способностями, в училище не принимали.

Тогда Татаринцевы отправились в Державинский университет на дирижёрско-хоровое отделение. Там тоже посетовали, что у Алексея нет музыкального образования. Но, посмотрев все грамоты за художественную самодеятельность и лауреатские дипломы, поставили условие для поступления: надо позаниматься год в университете на подготовительных курсах, а дома, в Жердевской музыкальной школе, освоить в этот короткий срок теорию музыки и сольфеджио. И Алексей стал усиленно заниматься. Наградой за это стало поступление в университет.

На нового студента сразу же обратил внимание профессор Владимир Козляков и взял его в состав своего Камерного хора. Очень скоро он стал поручать Алексею сольные партии. Татаринцев очень благодарен Владимиру Васильевичу и его супруге, педагогу Александре Павловне Бушевой, за огромный педагогический вклад в его творческое становление как классического певца. Высокая исполнительская культуры Камерного хора, интереснейший репертуар, который Козляков подбирает для своих хористов, постепенно развивали вкус у молодого вокалиста.

«С моим педагогом Владимиром Васильевичем я ездил на мастер-классы в дирижёрско-хоровую школу, — вспоминает Татаринцев. — Туда приезжали хормейстеры из разных городов России. С нами работали профессора Московской консерватории. Помимо репетиций, были творческие вечера и возможность попасть в Большой театр. Слава богу, тогда было поспокойнее с билетами, и по студенческому можно было пройти в театр. Никогда не забуду первый спектакль, который увидел в Большом. Я попал на один из последних спектаклей, которым дирижировал Евгений Светланов. Давали «Псковитянку». Конечно, сюжет я тогда плохо понял, но то, как дирижировал маэстро Светланов, потрясло».

В становлении будущего певца сыграл свою роль и ещё один случай. «Я футбольный болельщик, — признаётся Алексей. — Помню, как смотрел чемпионат мира по футболу, который проходил в США. Там же дали концерт три тенора. И тут моя любовь к футболу и классическому пению совпали. Казалось бы, несовместимые вещи сошлись!.. Меня тронули неаполитанские песни, захотелось выучить «О, соле мио!» и другие произведения. Я загорелся этим. Захотелось научиться правильному пению».

После окончания учёбы Алексей должен был пойти в армию. Но прерывать певческую карьеру даже на два года вокалисту нежелательно. Поэтому на пятом курсе Татаринцеву посоветовали прослушаться в ансамбле песни и пляски Российской армии имени А. В. Александрова. Алексей поехал в Москву. «В одном купе со мной оказался директор Рахманиновского музея-усадьбы Александр Иванович Ермаков, — рассказывает певец. — Он подсказал мне прослушаться в Гнесинском училище, где тогда работал известный оперный деятель Дмитрий Вдовин. Профессор после прослушивания посоветовал мне поступить в Академию хорового искусства. Так за полтора дня моя судьба была решена. Я поступил в вокальный класс. Но взяли меня на второй курс, хотя в Тамбове я учился на пятом. Но я ни о чём не жалел. Стал заниматься в классе Веры Петровны Александровой. Начались полноценные занятия оперными партиями».

Жизнь в Москве в материальном плане для студента Татаринцева оказалась нелёгкой. Надо было зарабатывать прибавку к стипендии. Тогда Алексей и пришёл в Сретенский монастырь. Регентом хора служил владыка Амвросий, основоположник возрождения Сретенского хора. Сначала было трудно очень рано вставать на службу, к тому же Алексей ещё плохо знал гласы. Но потом он втянулся. В Сретенском хоре он пел три года. Они стали для Татаринцева потрясающей вокальной практикой.

Если Московская консерватория готовит певцов для Большого театра, то хоровая академия тесно сотрудничала в те годы с «Новой оперой» и была для неё «кузницей» кадров. Конкурс в «Новую оперу» был огромный. Отбор солистов руководитель Евгений Колобов вёл жесточайший. Поэтому даже обладателю красного диплома Алексею Татаринцеву удалось попасть в труппу театра только со второго раза. «Считаю, правильно, я ещё зелёный был, — говорит Алексей. — Потом началась пора конкурсов. Первый был конкурс Галины Вишневской, потом конкурс теноров, организованный Еленой Образцовой памяти Лучано Паваротти. На нём я получил первую премию. Это было в 2008 году. А в следующем году проходил конкурс Глинки под председательством Ирины Архиповой. Эти конкурсы дали мне уверенность, какую-то здоровую наглость. И уже осенью меня взяли в театр».

Первым выходом на сцену известного театра стала партия Трике в «Евгении Онегине». В спектакле маэстро Колобов сделал много купюр. Постановка шла два с лишним часа, но партия Трике была сохранена. По замыслу режиссёра, Трике оказался молодым человеком, влюблённым в Татьяну. Партия не требовала никакой характерности. Задачей Алексея было просто всё правильно спеть. А вскоре Татаринцев стал исполнять партии Неморино в «Любовном напитке», Альмавивы в «Севильском цирюльнике», Тамино в «Волшебной флейте», Альфреда в «Травиате», Рудольфа в «Богеме». В качестве приглашённого солиста спел партию Рудольфа и в Большом театре. Заглавная партия в «Ромео и Джульетте» стала для Татаринцева новой планкой в карьере. За эту работу он получил высшую российскую театральную награду — «Золотую маску».

В театре «Новая опера» Алексей повстречал и свою любовь — оперную диву Агунду Кулаеву. Любопытно, что на пути к славе у Агунды были и выступления в рахманиновской Ивановке по приглашению Александра Ермакова. Так что Александр Иванович напутствовал в большой мир искусства не только Алексея, но и его будущую супругу. Позже оперная чета не раз приезжала на Тамбовщину. Прежде всего для того, чтобы навестить родителей в Бурнаке и показать подрастающих детей — Виолетту (дочь Агунды от первого брака) и сынишку Даниила. Алексей и Агунда в разные годы давали концерты в Жердевке, Ивановке, Тамбове.

Сегодня заслуженные артисты Республики Северная Осетия-Алания Агунда Кулаева и Алексей Татаринцев поют в Большом театре, в «Новой опере», имеют немало российских и иностранных наград. У них очень плотный график зарубежных гастролей, и они по праву считаются мировыми оперными звёздами. Алексей и Агунда молоды, талантливы и, несомненно, покорят ещё очень много творческих вершин.