В эти дни в Тамбове, как и во всей стране, плачут все: мужчины, женщины, дети. В город пришло осознание большой беды. Все слова давно закончились, остались только боль, опустошение и бесконечное бессилие.
Во вторник у «Кристалла» прошел митинг памяти, собравший на площади около пяти тысяч человек. Перед жителями города выступил губернатор Александр Никитин и председатель облдумы Евгений Матушкин. Слова со сцены - с комом в горле, но такие важные и нужные.
"Погибли люди, погибли дети. Это самое страшное, что бывает. Это все ужасно и невыносимо, это невозможно оценивать. Мы скорбим вместе со всей страной. Нам всем это большой урок", – сказал Александр Никитин.
Уже к вечеру среды у импровизированного мемориала лежал ковер из гвоздик и огромное количество плюшевых ежиков, зайчиков и медведей как напоминание о тех, кто больше не прижмется своим милым носиком к горячей щеке мамы или папы.
«Не выразить словами то, что я чувствую. Который день подряд, каждый час, каждую минуту я думаю об этом. Невозможно ни работать, ни есть, ни спать. Чувство, будто бы я потеряла каких-то очень близких мне людей», - рассказывает Виктория Лагутина, пришедшая в среду к стене скорби.
«Как мама четверых детей я не смогла сидеть дома в этот день. Кто виноват, что делать — все это риторические вопросы. Сегодня намного важнее сделать выводы из всей этой истории. Самое страшное, что может быть в жизни, это хоронить своих детей. Это осознание невыносимо», - говорит другая тамбовчанка Ирина Мартынова.
То, что случилось, трагедия не отдельного города. Трагедия всей страны. В огне сгорали целые семьи.
Историю кемеровчанина Игоря Вострикова, потерявшего в пожаре сестру, жену и троих своих маленьких детей в эти дни увидели миллионы. Некоторые пересматривали его интервью по несколько раз и задавали сами себе вопросы: что чувствует этот сильный мужчина, как будет жить с этой болью, где находит силы.
А в это время дома, совсем наверняка, еще остались неубранные игрушки, которые разбросали дети. На верёвках сушатся детские вещи. А в шкафу- дочкино платье на вырост, которое она никогда не наденет. И расчёска жены, брошенная на полочке в прихожей, и помада... потому что очень спешили, когда собирались, боялись опоздать. Опоздать на свой последний киносеанс.
В этой квартире они ещё живы. В ней ещё звучит детский смех, где-то в стенах и потолке, словно далёкое эхо.
Страшная тишина придет позже. Когда игрушки упакуют в пакеты и уберут на антресоли. Когда уберут платье, которое на вырост, уберут подальше с глаз.
Когда от всего, что было семьёй, что было смыслом и жизнью, когда от всего этого останутся только портреты на стенах, молчаливые портреты, на которых светлые детские глаза смотрят куда-то за горизонт. За горизонт этой жизни, которую и жизнью уже не назовёшь.
Не повернётся ключ в замке, не вспыхнет свет в коридоре, не будет весёлой детской возни, разбитых коленок, детского сада, первого звонка, не будет двоек и пятерок в дневниках, друзей, первой любви. Всё закончилось.
И этот мужчина, с дрожащими руками, неловко хватающий микрофон во время интервью, он там.. Вместе с ними. В тёмном дымном зале. И ему теперь задыхаться за них. До своего последнего вздоха...
Таких, как Игорь Востриков, там, в Кемерово, сегодня много: таких же несчастных, осиротевших, раздавленных горем. Но историю Игоря мы видим, как в узком луче прожектора. Остальных сердцем вобрать невозможно: умом тронешься.
Тамбов, Мичуринск, Котовск, Знаменка, Питер, Курск, Сочи и сотни других, больших и малых городов России. В этот день на поминальные акции приходили целыми семьями, коллективами и классами.
В руках ребят белые листы бумаги с аккуратно выведенной детским почерком фразой – Кемерово, мы с тобой! В руках взрослых – Дети, простите!
…К тамбовской стене скорби в среду пришло много семейных пар с детьми. Отцы прижимали малышей к своей груди, как самую главную ценность. День общенационального траура как день невыносимого родительского горя. Река слез и ковер из гвоздик. Нежных и хрупких, как детская жизнь.
Люди просто стояли. Просто молчали, утирая тяжелые слезы. Небольшая группа людей пенсионного возраста полушепотом говорила о безопасности при посещении тамбовских ТРЦ.
«Возьмите наши торговые центры, особенно те, которые, как и «Зимнюю вишню», переоборудовали из бывших фабрик. Там ведь тоже ни окон, ни дверей. Если не дай бог что-то случится, разве получится оттуда быстро выбраться? Если какой пожар, спецмашины не сразу подъехать смогут, ведь парковки вечно все заставлены», — рассуждает бородатый старичок интеллигентного вида.
Политическую тему при этом старалась не поднимать.
«У нас не митинг, мы пришли сюда почтить память детей. Дети — мои земляки, я сам кемеровчанин. Для меня это личная трагедия, у меня друзья все из Кемерово, из Новокузнецка. Я единственное, что хочу сказать, — берегите, пожалуйста, своих детей, цените каждую минуту, которую с ними проводите. Жизнь – непредсказуемая штука. Берегите не только своих — мы всех детей должны беречь, не должно быть равнодушия к детям», — сказал мужчина, представившийся Олегом.
Он вспомнил, что еще его мама в 60-х ходила на экскурсию в здание фабрики, где позже создали ТЦ «Зимняя вишня», и удивляется этой безалаберности.
Ровно в 19 часов метроном начал отсчитывать секунды. А затем эту звенящую тишину, будто ножом, разрезал звук автомобильных сирен. Через мгновение сотни белых шаров полетели навстречу облакам.
Теперь они там, на небесах… Белые шары - как чистые, светлые души погибших детей, которые расплатились своей жизнью за то, чтобы вся страна всколыхнулась и задумалась о безопасности граждан.
