К счастью, у каждого человека в искусстве есть свои предпочтения. Когда я прихожу в мастерскую Виктора Острикова, то невольно присматриваюсь к притаившимся на полках скульптурам, пытаясь понять, какая из них «моя», с какой из них я готов сродниться, вселить в свой дом, чтобы неустанно созерцать замысловатость линий, ощущать ладонью вибрации, исходящие из ваяния, угадывать замысел художника, прозревать творческие откровения.
Большое внимание Остриков уделяет эскизным работам, где он пытается уловить основное движение, «сформулировать» суть замысла в обобщённых формах, сознательно пренебрегая мелкими деталями.
Сейчас он трудится над скульптурой Петра Ильича Чайковского. Её предполагается установить в Бондарях. Известно, что великий композитор нашёл тихое пристанище в имении своего ученика и друга Владимира Шиловского-Васильева. В его доме в селе Усово композитором написаны четыре фундаментальных произведения, среди них симфоническая фантазия «Буря» и опера «Кузнец Вакула» (ныне «Черевички»), сделано немало музыкальных набросков...
Так вот, основная идея будущего ваяния уже довольно отчётливо просматривается на выполненном эскизе Виктора Острикова.
Чайковский искал вдохновения в частых прогулках по здешним местам, что и определило вектор замысла скульптора. Трость – как атрибут прогулок XIX века – помогла художнику найти третью точку опоры. Как известно, треножник - самая устойчивая форма. Необходимо отметить, что триада – единство, образуемое тремя разными частями, - это некий ключ к пониманию основного принципа композиции этого эскиза.
Если внимательно присмотреться, то можно насчитать на эскизе десяток различных треугольников, включая жесты и детали одежды. Доминирующий треугольник образован правой рукой, тростью и чуть выдвинутой вперед ногой. Почти та же геометрия углов легко просматривается в фиксации движения левой руки. Обратите внимание, локоть чуть отведен назад, кисть элегантно приподнимает полу сюртука, но не входит по-мужицки в карман, а лишь обозначает намерение. Абрис ног также образует треугольник. Внимательный зритель легко найдет треугольные детали на жилете, лацканах сюртука... Треугольник, как никакая другая фигура, выражает в этой работе принцип композиционного построения, вершина, которого указывает на верхнюю точку кульминации, создает ощущение набегающей и ниспадающей волны. Ритмы всех этих углов в сочетании с чётко выстроенными вертикальными линиями и создают напряжение, жизнь скульптуры. Кстати, нарастание внутренней динамики, экспрессии, достижение гениальных кульминаций – всё это свойственно музыке Чайковского. Поэтому Остриков и стремится создать в своей работе ощущение внутренней энергии, передать человеческое достоинство и вдохновенную силу композитора; он словно дышит полной грудью, всматриваясь куда-то в даль широких тамбовских степей. Кажется, что композитор уже начинает слышать музыку…
Но искусственно создать такое невозможно. Художник работает по наитию, опираясь на свой вкус, интуицию, опыт, талант. Это уже потом сторонний взгляд может «проверить алгеброй гармонию».
И все же Виктор Остриков – художник природной силы. Он не понаслышке знает предания, быт яицких казаков: несколько лет проработал в Уральске в художественно-производственных мастерских при отделе культуры города, собирая уникальный материал о местном этносе. С детства он страстный рыбак и охотник.
Духовно скульптору близок тамбовский писатель Александр Акулинин, который также черпал вдохновение из недр земли. Поэтому скульптор сразу уловил сущность писателя-деревенщика, хотя и не был знаком с ним лично. Не случайно эта работа выполнена в импрессионистической манере. Поверхность этой работы вибрирует, «дышит». Рельефность, нарочито грубые «мазки» позволили передать ассоциации со стихией природы, вызывают ощущение переменчивости в образе Александра Акулинина.
Но это не психологический портрет, хотя, безусловно, скульптура держится на эмоции. Но эмоциональное напряжение здесь вызвано «содержанием песни». В сущности, перед нами предстает не просто писатель, а сказитель. Художник уловил момент движения, когда певец начинает неторопливо повествовать нам об ушедшей крестьянской цивилизации, где каждая вещь в доме имела свой сакральный смысл. На мой взгляд, в этой работе Остриков достиг определенного эпического обобщения. Действительно, Александр Акулинин обладал уникальной авторской интонацией, безыскусным слогом, широким былинным дыханием. Работа датируется 2016-2017 годами.
Крестьянская тема занимает важное место в творчестве Виктора Острикова. Многие читатели наслышаны о его «Тамбовском мужике». Но сегодня мне хотелось бы рассказать об одной скульптуре, которая вот уже несколько лет «томится» в его мастерской. Её название - «Рожь» (90-е годы).
Формообразование этой работы строится на принципах классической пластики, когда нет иллюзии постоянного изменения, как мы это увидели на скульптурном портрете Акулинина. «Рожь», на мой взгляд, следует рассматривать в приглушенном свете, тогда она проявит свое главное качество – силуэтность. А прелесть силуэта именно в линейных мотивах. Но каковы эти мотивы? Они спокойны, текучи, плавны, гибки... Подобные ассоциации возникают, когда созерцаешь поле созревающей ржи.
Стебель растения повинуется каждой прихоти ветра, но в гибкости и кроется его устойчивость. На первый взгляд, в обнаженной женской фигуре нет явного напряжения, но вместе с тем, мы ощущаем скрытую энергию молодого женского тела. Парадокс в том, что в скульптуре нет пресловутого эротизма, культура линии художника выводит нас на бесстрастное созерцание женской красоты. Хочется отметить сочетание плавных линий и почти геометрически выверенных углов, которые образуются в локтевой части рук, заведённых за спину. Эта подростковая угловатость рифмуется с лёгким наклоном головы. Если мы развернём скульптуру на 180 градусов, то обнаружим ещё одну точку опоры, которая переходит в постамент, что весьма интересно с композиционной точки зрения. Причём диагональная поверхность опоры позволяет усилить впечатление текучести и плавности формы. От такой работы глаз никогда не устанет. Лаконичность высказывания в этой работе сродни латинскому афоризму, где каждое слово на месте и имеет свой вес и значение.
Умиротворяющая чистота линий меня привлекает и в скульптурном женском портрете под рабочим названием «Скифская царица» (1988 год). Тема скифов часто возникает в творчестве Виктора Острикова. Художник увлечен евразийством и теорией этногенеза Льва Гумилева. Конечно, физиогномика в искусстве не главное, нам не обязательно знать типаж скифских женщин, важно иное, создать обобщающий образ. Этой работой Виктор Остриков показывает, что он мастер пластической анатомии, но одновременно вдохновенный поэт, узревший в «Скифской царице» идеал женщины. Но, как ни странно, скульптура из искусственного мрамора ассоциативно нас возвращает к традициям психологической римской портретной скульптуры.
Принцип евразийства именно в облагораживании «дикой» природы посредством объективных законов гармонии и красоты, которые нам известны с античных времен.
На лице «Скифской царице» вы не обнаружите каких-то кричащих эмоций, портрет благодаря подобранному материалу выражает подлинный аристократизм, которому свойственна легкая холодность и отстраненность, но в этом и прелесть классических скульптур. Но легкая умиротворяющая улыбка таит в себе энергию уже чуть раскрывшегося бутона цветка. Признаюсь, я люблю в скульптуре именно, лаконизм, когда видна культура и чистота линии, переходящая из одной плоскости в другую. Здесь ошибка, фальшь, неточность видны, как на ладони.
В венах Виктора Острикова греческая кровь. Может быть, поэтому он на интуитивном уровне унаследовал традиции эллинизма, но при этом у Виктора Сергеевича интересная и творческая родословная: Пауло Трубецкой – Александр Матвеев – Лев Вальц. Именно у этого мастера учился Виктор Остриков в Ленинградском художественном училище имени В. Серова (ныне художественный институт имени Рериха). Поэтому пластическое мышление Виктора Острикова вмещает в себя как классицизм, то и импрессионизм. И в этом нет противоречия, одно дополняет другое.
